Старый Гильдебранд

или-были когда-то крестьянин с крестьянкой, и приглянулась крестьянка сельскому попу; очень ему хотелось провести с той крестьянкой весь день в свое удовольствие, той этого тоже хотелось.

Ну, вот и говорит он раз крестьянке:

- Послушай, милая моя крестьянка, я теперь кое-что надумал, как нам с тобой вместе весь день провести в полном удовольствии. Знаешь что, ложись-ка ты в постель в ночь под среду да скажи своему муженьку, будто ты заболела, да только жалуйся и стони покрепче и делай этак до самого воскресенья, когда я проповедь читаю. А я скажу в своей проповеди, что ежели у кого в доме есть больной ребенок, или больной муж, или больная жена, или отец болен, мать больна, или сестра, брат, - или кто другой из семьи, пускай тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Вёлишланд, где можно за один крейцер купить целую осьмину лаврового листа, и тотчас у того выздоровеет больной ребенок, больной муж и жена больная, больной отец, больная мать, больная сестра или кто другой из семьи.

- Я так и сделаю, - сказала на это крестьянка.

Ну, после того под среду улеглась она в постель и стала на болезнь жаловаться, как никогда еще не жаловалась, и муж

делал с ней все, что только знал, но ничто не помогало. Вот наступило воскресенье, а крестьянка и говорит:

- Мне так неможется, словно смерть моя подходит, и одного б мне хотелось перед своей кончиной - это послушать проповедь нашего господина пастора, которую он будет нынче читать.

- Ох, дитя мое, - сказал на это крестьянин, - не делай ты этого, а то может сделаться тебе еще хуже, ежели ты подымешься. Знаешь что, пойду-ка я на проповедь сам, внимательно ее выслушаю и все тебе перескажу, что скажет господин пастор.

- Ну, - сказала крестьянка, - ступай уж ты, но слушай внимательно и расскажешь мне все, что слышал.

Вот пошел крестьянин на проповедь; начал господин пастор читать проповедь и говорит:

- И ежели у кого имеется в доме больной ребенок или больной муж, больная жена или отец болен, мать больна или сестра, брат или кто другой из семьи, то пусть отправится тот на богомолье на гору Геккерли в Вёлишланд, где можно за один крейцер купить целую осьмину лаврового листа, - и тотчас выздоровеет у того больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, больная сестра, брат или кто другой из семьи; и кто пожелает предпринять такое странствие, должен после окончания мессы прийти ко мне, и я дам тому мешок для лаврового листа и крейцер.

Никто так не обрадовался, услышав это, как крестьянин. После окончания мессы направился он тотчас к попу, и тот дал ему мешок для лаврового листа и крейцер. Вернулся крестьянин домой и только вошел в двери, да как закричит:

- Хе-хе, милая женушка, теперь уж считай, что ты выздоровела! Господин пастор сказал нынче в проповеди, что ежели у кого в доме имеется больной ребенок или больной муж, больная жена, отец болен или больна мать, больна сестра, брат или кто другой из семьи, и ежели тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Вёлишланд, где целая осьмина лаврового листа стоит один крейцер, то выздоровеет у того больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, больная сестра, брат или кто другой из семьи. Я уж получил от господина пастора и мешок для лаврового листа и крейцер и сейчас же отправляюсь в дорогу, чтоб ты поскорей выздоровела. И он ушел из дому. Но только он ушел, поднялась тотчас крестьянка с постели, и поп был уже тут как тут. Но теперь мы оставим их вдвоем, а сами пойдем вместе с крестьянином. Между тем он уже далеко отошел, чтоб поскорее взобраться на гору Геккерли; вот идет он, торопится и встречает по пути сво его кума. А был его кум торговец яйцами и возвращался как раз с рынка, где продал яйца.

- Здорово! - говорит ему кум. - Куда это ты, куманек, так торопишься?

- Да вот, кум, во святые места, - отвечает крестьянин, - жена у меня заболела, а слыхал я нынче в проповеди господина пастора, что ежели у кого в доме имеется больной ребенок или больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи, то пусть тот отправится на богомолье на гору Геккерли в Вёлишланд, где целая осьмина лаврового листа стоит один крейцер, - и выздоровеет у того враз больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи; вот и взял я у господина пастора мешок для лаврового листа и крейцер и иду теперь на богомолье.

- Но, послушай, куманек, - говорит кум крестьянину,- неужто ты такой простофиля, что всему этому поверил? Знаешь, в чем дело? Да ведь попу охота провести с твоей женой весь день вдвоем в полное свое удовольствие, потому они тебя и околпачили, чтоб ты им не мешал.

- Да что ты? - сказал крестьянин. - Хотел бы я проверить, правда ли это.

- Ну, - сказал кум, - знаешь что, садись-ка ты ко мне в корзину от яиц, а я тебя домой отнесу, и ты все сам увидишь.

Сказано - сделано; посадил кум крестьянина к себе в корзину и принес его домой, Как пришли они домой - го-го, как там весело было! Зарезала крестьянка почти все, что у ней во дворе находилось, напекла пышек, и поп уже был тут как тут и притащил с собой скрипку. Постучался кум в дверь; спрашивает крестьянка, кто там такой.

- Кума, да это я, - говорит кум, - пустите меня нынче на ночлег, яиц-то я на рынке нынче не продал, приходится мне их домой тащить, а они-то ведь очень тяжелые, мне их не донести, да и на дворе уже темень какая.

- Да, куманек, - говорит крестьянка, - пришли вы что-то не вовремя. Ну, ничего не поделаешь, входите, забирайтесь на печь, на лежанку подальше.

Вот забрался кум со своею корзиной на печь; а поп и крестьянка были уже навеселе. Вот поп и говорит:

- Слушай, голубушка, ты ведь умеешь петь так хорошо, спой-ка мне что-нибудь.

- Ах, - говорит крестьянка, - петь я уж теперь разучилась, вот в молодые годы умела я петь хорошо, а теперь это прошло.

- Э, да спой, - говорит снова поп, - хоть немножко. И начала крестьянка петь:

Я муженька, однако, ловко отослала
На гору Геккерли, теперь одна осталась.

А тут и поп за нею запел:

И хорошо б ему там целый год остаться,
Да всё с мешком по Геккерли бы шляться.
Аллилуйя!

А там на печке и кум запел себе тоже (надо сказать вам, что звали крестьянина Гильдебрандом), затянул он песенку:

Гильдебранд, любезный мой,
Что, ж забрался ты на печку, дорогой?
Аллилуйя!

А там запел и крестьянин в корзине:

Таких я песенок не в силах больше вынесть,
Хочу скорее из корзины вылезть.

Вылезает он из корзины и начинает попа бить, колотить; и прогнал его так из дому.

На главную     Сказки братьев Гримм       Словарик